Окужава и память

[bgmt]

Я написал в ФБ пост следующего содержания:

"Я обнаружил у себя эту запись Окуджавы, в названии которой говорится, что она 1960 года. Возможно - во всяком случае, не позже года 62го, по моим воспоминаниям. Он совсем иначе пел тогда, у него не было ещё стилизации под самого себя.

Если бы во Франции был Окуджава, он бы сейчас был не всеми любим, конечно, но всем известен - как известны Брель и Брассанс, скажем. Не во Франции - никто не забыл Битлов или Джоан Баэз, которая, конечно, не писала текстов, но была всё равно явлением сходного рода. (Кстати, под новый 1982 год она перед Нотр-Дам пела "Возьмёмся за руки, друзья").

А в России, похоже, Окуджавы больше нет.

У Булычёва есть рассказ о планете, потерявшей память.

В общем, кому интересно - послушайте. Кстати, сервис SoundCloud, на который меня навела ЖЖ-.юзер huli_tam, спасибо ей, бесплатен до 60 минут записи и берёт MP3.

ЗЫ Большие буквы в названии файла не мои! Это сайт!"

Т.е. пост частично о памяти.

Мне стали кто - возражать, кто -  соглашаться, стали благодарить за запись, вспоминать, что слышали её году в 1962м, и только один человек, Соня Кобринская, сообщил мне, что ровно эту запись я уже помещал - не в ФБ, а в ЖЖ - в 2017 году, не так уж давно, правда? и что тогда я знал, откуда я её взял (со "Старого радио"), и запись на Старом радио жива, А я об этом напрочь забыл.

Так что пост оказался и в другом смысле о памяти.

Запись, однако, на мой вкус прекрасна. Оказалось, что те, кто впервые услышал Окуджаву уже чуть более позднего или много более позднего, могут считать, что этот хуже. А по мне - лучше.

Comments

[bgmt.livejournal.com]

Интересно. Клячкин для меня чрезвычайно музыкально талантлив — и это очень странно на фоне его полного отсутствия вкуса (хотя полного ли? Он на мой вкус гениально сделал несколько вещей Бродского, это невозможно при отсутствии вкуса, но он тут же делает другое — и всё портит). Музыкально он — в лучших вещах, в том числе иногда с плохим текстом — для меня выдаётся их "них всех". И ещё более странно, у него есть прекрасные собственные строки, даже иногда строфы, но они тонут в море неумелого и неотброшенного.
По сумме, конечно, он Окуджаве в подмётки не годится. Но я его люблю (если выкинуть то, что надо выкинуть).

Я согласен, что Окуджава — музыка. Но это именно бардовское исполнение в изначальном смысле слова (в котором только Окуджава бард, и может быть Галич, а остальные нет), музыка, имеющая целью выделить эмоциональный смысл текста. Я могу напевать мелодии Окуджавы, но я всегда слышу сквозь это текст, он слился. И однако мне орнаментация кажется лишней. Т.е. без неё я его слышу полнее.

В конце шестидесятых я обнаружил, что легко опознаю Окуджаву по орнаментации, её никто другой так не использовал. Достаточно пары тактов. Но за два-три года до того я обнаружил, что безошибочно узнаю Окуджаву по неорнаментированной мелодии (кто-то свистел "Дежурного по апрелю"...) и даже по ритму ("Вы слышите, грохочут сапоги", исполненные на телеграфном ключе в физической лаборатории). Т.е. мелодия — уже Окуджава; зачем добавлять?

[huli-tam.livejournal.com]

Мне не нравится, как Клячкин клал на музыку Бродского, но мне и вообще сама идея класть на музыку тексты Бродского (не он один это делал, хотя он наверное первый) кажется безвкусицей независимо от таланта композитора: есть вещи, в которых внутренняя музыка самодостаточна, и любая внешняя её только портит. И дело не в том, "великий" поэт или "нет" — я совершенно не считаю, что, мол, от великих руки прочь — просто мне кажется, что есть тексты, заточенные под музыку или естественно с ней соприкасающиеся, а есть другие. Но что касается именно Клячкина, тут по-моему ещё чисто техническая вещь — у него даже когда есть явная и не-примитивная мелодия, её можно напеть, записать — всё равно, когда он поёт, она звучит скорее как декламация. Он не то что мажет мимо нот — слух-то у него был — а скорее как-то приблизительно их поёт. Звуковысотность неточная. Этот недостаток он как бы "добирает" нервностью и драматичностью, поэтому и получается эффект декламации, но именно музыки я там не слышу. Это, наверно, связано просто с тем, что у него не очень был голос как таковой: бывает такое часто, даже у профессиональных музыкантов, что слух есть, а голоса нет. И я не о профессиональном "певческом" голосе: вон у Окуджавы его тоже формально не было, при этом звук у него всегда чистый и очень певучий. Но, возможно, дело ещё и в том, что Клячкин (как мне кажется) не вкладывался в звук пения как таковой, т.е. у него не было такой цели, а вкладывался он в звук слова — в его литературное или театральное звучание. Но это всё мои догадки.