Une vie

Я в житность свою во Франции патриотических речей не слышал до вчерашнего дня.  А вчера сижу я за рулём, слушаю France cul', как всегда включаю на середине передачи - беседа с каким-то писателем, фамилия мне ничего не сказала. А он говорит о языке, что мол ещё лет двадцать-тридцать, и никто не будет понимать Мольера и почему-то Rimbeaud (не могу я написать "Рембо", ну не похоже ж!) : уходит из языка время passé simple, о сложных subjonctive'ах никто уж и не помнит, и главное, засоряется язык чёрт знает чем.  Я, говорит, писатель, лингвисты что? лингвисты говорят об эволюции языка, но они ж инженеры, они у языка под капотом, они его не слышат! (Дальше выяснилось, что социологи не умнее лингвистов, кстати). И начал петь кукареку. То, что мы по невежеству нашему считаем недостатком - жуткую французскую орфографию - он считает колоссальным достоинством: мол, любая французская устная речь в себе содержит письменную, подразумеваемую, и тем обогащается. (Это - если не про обогащение языка - правда: очень сильная фонетическая омонимия, и периодически я слышу по тому же радио фразы типа " tous les maux - em, a, u, ix" потому что если просто сказать " tous les maux", то это не отличимо от  "tous les mots"; "le chien dort" и "le chien d'or" на слух отличить нельзя; "à la pelle" = "à l'appel", множественное число не слышно довольно часто; но для него это  достоинство). Потом полились речи про английский. Ну, во-первых, он на забыл сколько процентов (кажется, он сказал про семьдесят) состоит из французских слов, это французы дали англичанам язык,а до того они жили в пещерах бормотали кто по-кельтски, кто по-германски, но они это забыли, неблагодарные! А мы теперь, в безумии нашего времени, заимствуем слова у них! А их слова, они же все несут на себе отпечаток Макдональса и американского стиля жизни и консумеризма, тут, если б он умел говорить по-русски, он бы сказал, конечно, "идеологическая диверсия", но он таких слов не знал. По-французски можно передать всё, а по-английски что? Он не несёт в себе отпечатка собеседника (чтО это, я понял средне, но французский, похоже, несёт), теряются ассоциации, и ваще. Тут его радиоженщина спрашивает: так что, англоязычные вам враждебны? Нет, говорит, нет, самое ужасное, это что они вовсе не атакуют, это мы сами занимаемся самоколонизацией. И, конечно, преуспеем и потеряем самый лучший в мире язык.
Повторяю: это были единственные патриотические речи, которые я слышал за 24 года. Если, конечно, не считать патриотическими речами высказывания о том, что без французской еды жить трудно. Так ведь трудно... ну разве что если итальянская.