очень интересно о художественном переводе
Feb. 17th, 2016 05:56 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bgmtЛекция Александры Борисенко, приведённая в блоге Ольги Шустряковой, via Evgenia Shuyskaya.
Кусок:
Интересно, что огромную роль в формировании common knowledge представителей определенной лингвокультуры играет школьная программа.
Строки «Вчерашний день, часу в шестом…» подхватят стройным хором все двести студентов филфака именно потому, что это стихотворение Некрасова они учили в школе. С Бродским такого единодушия не происходит — невозможно найти какое-то одно его стихотворение, которое все продолжат. Не потому, что Некрасова студенты любят больше Бродского, а потому, что Некрасова они в школе учат, а Бродского нет.
*
У Бродского:
Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!
Что мы здесь видим? Мы видим продуманный сценарий того, какой эффект эта вещь произведёт на читателя. Мы начинаем читать знакомое стихотворение: «Я вас любил, любовь ещё…» — и хотим на одном дыхании сказать «быть может» и сделать паузу. Тут нас Бродский сбивает дважды — во-первых, вместо «быть может» стоит «возможно»; во-вторых, паузу сделать нельзя, мы вынуждены дочитать — «возможно, что просто боль» — и только тогда выдохнуть. Не успели мы опомниться, нас атакует резкое снижение стиля с классического Пушкина на «сверлит мои мозги». И уже к концу второй строки мы успеваем внутренне присесть как минимум трижды.
Теперь поставьте себя на место переводчика этого стихотворения. Это незавидное положение. Вариантов, как поступить, прямо скажем, немного. Можно взять очень известное стихотворение на языке перевода и сделать с ним нечто похожее. Можно попытаться перевести как есть, а рядом процитировать перевод стихотворения Пушкина и дать комментарий о том, что у нас здесь случилось. Это очень сложный для перевода текст именно потому, что он напрямую очень изощрённо играет с common knowledge.
Кусок:
Интересно, что огромную роль в формировании common knowledge представителей определенной лингвокультуры играет школьная программа.
Строки «Вчерашний день, часу в шестом…» подхватят стройным хором все двести студентов филфака именно потому, что это стихотворение Некрасова они учили в школе. С Бродским такого единодушия не происходит — невозможно найти какое-то одно его стихотворение, которое все продолжат. Не потому, что Некрасова студенты любят больше Бродского, а потому, что Некрасова они в школе учат, а Бродского нет.
*
У Бродского:
Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!
Что мы здесь видим? Мы видим продуманный сценарий того, какой эффект эта вещь произведёт на читателя. Мы начинаем читать знакомое стихотворение: «Я вас любил, любовь ещё…» — и хотим на одном дыхании сказать «быть может» и сделать паузу. Тут нас Бродский сбивает дважды — во-первых, вместо «быть может» стоит «возможно»; во-вторых, паузу сделать нельзя, мы вынуждены дочитать — «возможно, что просто боль» — и только тогда выдохнуть. Не успели мы опомниться, нас атакует резкое снижение стиля с классического Пушкина на «сверлит мои мозги». И уже к концу второй строки мы успеваем внутренне присесть как минимум трижды.
Теперь поставьте себя на место переводчика этого стихотворения. Это незавидное положение. Вариантов, как поступить, прямо скажем, немного. Можно взять очень известное стихотворение на языке перевода и сделать с ним нечто похожее. Можно попытаться перевести как есть, а рядом процитировать перевод стихотворения Пушкина и дать комментарий о том, что у нас здесь случилось. Это очень сложный для перевода текст именно потому, что он напрямую очень изощрённо играет с common knowledge.
