Я понимаю, что вы живёте тоже во Франции, говорите по-французски и что вам так кажется. Я встречал некоторое число русских - носителей вполне грамотного питерско-московского произношения, которые были глубоко уверены, что они по-разному произносят безударное О в "корове" и безударное А в "карете". Они часто были ещё уверены, что у них безударное И в "сидеть" не совпадает с безударным Е в "лететь". Увы, совпадает в обоих случаях (кстати, в Одессе второе утверждение неверно). А встречались даже индивидуумы, которые клялись, что никогда! никогда! не говорят "щас", "скока" и "када". Но - говорят.
Так вот, я довольно-таки хорошо знаю французскую фонетику, вдобавок к вообще хорошему слуху и тому обстоятельству, что я в пять лет прочёл "Фонетику французского языка" Щербы. Я не буду утомлять вас рассуждениями про то, как из четырёх носовых гласных стало три, или как исчезла непозиционная долгота, и даже как случилось, что почти все вокруг произносят âne и Anne неразличимо. Давайте про О.
Ваше утверждение неверно. Во французском, действительно, два "о": [o] и [ɔ]. Город Beaune произносится [bon], город Bonne - [bɔn] (я не обозначаю полудолготу в Beaune, потому что у меня нет верхней точки в символах). Разница очень велика, в проекции на русский [o] ближе к "У", чем к "О" (поэтому песню Ива Монтана "C'est à l'aube" пели во дворах как "сэта люба"). Они никогда не смешиваются в речи одного и того же человека; диалектально вполне случается, что на месте парижского [o] стоит [ɔ] - скажем, во всём Лангедоке rose произносят как [rɔz] (кроме переученных в школе, но те иногда впадают в гиперкоррекцию и произносят тогда уже robe как [rob]),- но в речи одного человека они различаются всегда. (Это примерно как человек с юга России, который произносит "этими" как "этимы", вовсе не смешивает И и Ы в "пил" и "пыл"). Во французском нет неясных гласных ни в каком слышанном мною произношении (я не слышал, конечно, квебекского и настоящих патуа, на которых старики говорят между собой). Чёткий набор фонем, всегда одинаковым способом реализующихся в каждом варианте произношения. Т.е. фраза про диктора, который... смысла не имеет. Редукция по-французски реализуется только путём полного исчезновения какого-то звука, а не путём каши во рту (ну, скажем, непроизнесение "r" в quatre, é в déjà и т..д. Далее: во всех вариантах французского во Франции, Швейцарии и Бельгии (про Квебек не знаю) конечное [ɔ] абсолютно невозможно, оно бывает только перед согласной. И mots, и maux произносятся [mo], абсолютно одинаково, всеми носителями. И ещё раз подчёркиваю: это не русский и не английский, здесь "одинаково" значит не "похоже", а "одинаково". Произношение диктора отличается от произношения рядового француза с улицы тем, что у него меньше звуков исчезает. И всё. Это тоже эволюционирует: [pti] давно вполне допустимо в "культурной" речи, а когда-то ведь не было; но диктор вряд ли скажет "y a plus d'lumière", он наверняка произнесёт "il n'y a plus", и не наверняка, но скорее всего скажет "de lumière".
В том, что я сказал, есть одно исключение, но оно не касается [o] и [ɔ]. Мы присутствуем при процессе исчезновения непозиционного различия между é и è (я не пишу транскрипции, потому что у меня тут не проявляется эпсилон для è). Уже большинство парижан одинаково произносит lait и les; уже никто не помнит, где какое из них должно быть в глагольных окончаниях типа je ferai/je ferais; идёт к тому, что в закрытом слоге будет только è, а в открытом только é; но процесс не кончился, и иногда можно услышать что-то среднее.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2015-09-02 09:33 pm (UTC)Так вот, я довольно-таки хорошо знаю французскую фонетику, вдобавок к вообще хорошему слуху и тому обстоятельству, что я в пять лет прочёл "Фонетику французского языка" Щербы. Я не буду утомлять вас рассуждениями про то, как из четырёх носовых гласных стало три, или как исчезла непозиционная долгота, и даже как случилось, что почти все вокруг произносят âne и Anne неразличимо. Давайте про О.
Ваше утверждение неверно. Во французском, действительно, два "о": [o] и [ɔ]. Город Beaune произносится [bon], город Bonne - [bɔn] (я не обозначаю полудолготу в Beaune, потому что у меня нет верхней точки в символах). Разница очень велика, в проекции на русский [o] ближе к "У", чем к "О" (поэтому песню Ива Монтана "C'est à l'aube" пели во дворах как "сэта люба"). Они никогда не смешиваются в речи одного и того же человека; диалектально вполне случается, что на месте парижского [o] стоит [ɔ] - скажем, во всём Лангедоке rose произносят как [rɔz] (кроме переученных в школе, но те иногда впадают в гиперкоррекцию и произносят тогда уже robe как [rob]),- но в речи одного человека они различаются всегда. (Это примерно как человек с юга России, который произносит "этими" как "этимы", вовсе не смешивает И и Ы в "пил" и "пыл"). Во французском нет неясных гласных ни в каком слышанном мною произношении (я не слышал, конечно, квебекского и настоящих патуа, на которых старики говорят между собой). Чёткий набор фонем, всегда одинаковым способом реализующихся в каждом варианте произношения. Т.е. фраза про диктора, который... смысла не имеет. Редукция по-французски реализуется только путём полного исчезновения какого-то звука, а не путём каши во рту (ну, скажем, непроизнесение "r" в quatre, é в déjà и т..д. Далее: во всех вариантах французского во Франции, Швейцарии и Бельгии (про Квебек не знаю) конечное [ɔ] абсолютно невозможно, оно бывает только перед согласной. И mots, и maux произносятся [mo], абсолютно одинаково, всеми носителями. И ещё раз подчёркиваю: это не русский и не английский, здесь "одинаково" значит не "похоже", а "одинаково".
Произношение диктора отличается от произношения рядового француза с улицы тем, что у него меньше звуков исчезает. И всё. Это тоже эволюционирует: [pti] давно вполне допустимо в "культурной" речи, а когда-то ведь не было; но диктор вряд ли скажет "y a plus d'lumière", он наверняка произнесёт "il n'y a plus", и не наверняка, но скорее всего скажет "de lumière".
В том, что я сказал, есть одно исключение, но оно не касается [o] и [ɔ]. Мы присутствуем при процессе исчезновения непозиционного различия между é и è (я не пишу транскрипции, потому что у меня тут не проявляется эпсилон для è). Уже большинство парижан одинаково произносит lait и les; уже никто не помнит, где какое из них должно быть в глагольных окончаниях типа je ferai/je ferais; идёт к тому, что в закрытом слоге будет только è, а в открытом только é; но процесс не кончился, и иногда можно услышать что-то среднее.