не успел написать...

... и mbla написала за меня. Так что остается copy/paste.

В последний день нашего пребывания на море нам сообщили, что накануне у пляжа Cabasson появилась компания синих акул. Синие акулы около двух метров в длину и считаются опасными. Увидели их аквалангисты, пляж тут же закрыли, народ выгнали из воды. В общем, происшествие. Этот пляж километрах в 15 от нас, и мы иногда там плаваем.
Сначала мы решили, что быть такого не может, что нет в Средиземном море больших акул, что аквалангистам они со страху почудились. Ну, а ежели правда, что акулы, так значит, совсем уже шарик раскрутили наоборот, и приплыли к нам акулы с Большого Кораллового Рифа.
Приехав в Париж, мы все же посмотрели в Инет и узнали много нового и интересного. Оказывается, в Средиземном море есть три вида опасных акул. Правда, встречаются они редко и вообще-то не у берегов.
Если бы мы были в море, когда появились акулы, то нас вряд ли выгнали бы из воды, потому как не нашли бы нас – мы плаваем вдоль скал и, как правило, никого не встречаем.
Еще одна забавная деталь заключается в том, что пляж Cabasson примыкает к президентской резиденции. Так что не исключено, что были там не акулы, а переодетые акулами вражеские подводные лодки.
А все-таки жаль, что мы этих акул не увидели.

Добавление, уже мое: во-первых, сразу же в уме появилась картинка акулы с шашечками на борту.
Во-вторых, с нами плавала одна моя давняя приятельница из Питера, с обычной гостевой страховкой. Возник вопрос (вопрос был задан по телефону другой, московской приятельницей): если б ее съела акула, страховка бы покрыла этот ивент или это был бы форс-мажор? Между прочим, год назад гуляла она одна около Монмартра, в районе Барбеса, слышит звон стекла, и вдруг видит - все на нее смотрят. Оказывается, в паре сантиметров от ее головы пролетела выброшенная сверху из окна бутылка и разбилась у тротуара. Вот и призадумаешься... Кому на роду НЕ написано ни бутылкой убиту быть, ни акулой пожрану, что тому грозит?

сюр на Фоше

Рассказал вчера наш друг Димка, аспирант-информатик 28 лет. Шел он с подругой (итальянкой) по авеню Фош, говорили, естественно, по-французски, каждый со своим акцентом. Стоит женщина лет шестидесяти. Вдруг вздымает она руку, показывает на них пальцем по очереди и кричит: "Еврей! Еврейка!"
(Надо заметить, что трудно найти кого меньше похожего на еврея, чем Димка. Высокий, круглолицый, русоволосый, прямо на картинку "Емеля перековывает мечи на грабли". И девушка тоже из Венеции, а не из Неаполя какого подозрительного, светлая).
Но Димка нашелся. Я в восхищении. Он САМ показал на нее и сказал "Сама еврейка!" Женщина отскочила и стала жалобно бормотать "да не еврейка я, не еврейка..."

Я тут только что отсмотрел (впервые) первую часть "Окна в Париж". Вписывается замечательно. Что еще раз подтверждает мое убеждение, что мир устроен не так, как нам кажется.

Update. Посмотрел вторую часть "Окна в Париж". У меня стало гораздо больше возражений. Не знаю, хватит ли меня на то, чтобы их изложить, явно не сейчас - на это нужно много времени и чтобы несколько раз переписать.

(no subject)

Как-то мы ходили километров пятнадцать по тропе довольно далеко от нас, где пейзажи совсем другие - зонтичные сосны, корни торчат из земли змеями, высоко приходится подниматься только один раз (зато на мыс, и вид на 360°), а так то спускаешься в маленькие бухточки или на большие песчаные пляжи, то идешь метрах в двадцати выше моря по скалам. Вначале официальный пляж: собакам нельзя, и ни одного совсем голого человека. Уже в следующей бухте творческая смесь голых с неголыми. Компания старичков - с 70 до 80 с чем-нибудь, интеллигентные лица, небось профессора или профессора на пенсии. Голые. (Кстати, всем бы такими быть в их возрасте). Подходит по тропе одетая старушка, подходит к голому профессору, и целует его два раза в щечки, как во Франции положено. Потом откуда-то возникает новая голая старушка, и тоже его так же целует. (При этом вытягиваешь эдак голову и губы, чтобы контакт произошел исключительно между щекой и губами). Замечательно.
В воде - рыбы пасутся, большие и съедобные, непуганые. Заповедник.
Идем дальше. Большой песчаный пляж с ОЧЕНЬ большими волнами. Народ кайфует. При входе начинает катать, если промедлишь, причем катать по гальке: на линии обрушения прибоя песок вымыло. Но если не промедлишь, можно попрыгать в волнах метра в два ростом. Иногда приходит совсем высокая, народ восхищенно орет, дети, собаки, девицы, старики, на берегу компания атлетических голых мужиков почему-то не входит в воду (может, потому, что в таких волнах лучше все же на себе что-нибудь иметь?), одна девица качается на надувном матрасике, который под ней прогнулся, образуя прямой угол - то он на два метра выше меня, то на два метра ниже. Собака Катька вошла, была накрыта волной и ушла на берег, где все то время, что не знакомилась с окружающими, смотрела пристально и завороженно на волны.

Один полуатлетический мужик сначала долго смотрел на море. Голый. Потом появился в полотенце на чреслах и стал море фотографировать. Потом полотенце перекочевало на спину. (Превосходное зрелище - прикрытая спина над голой попой). Потом на голову. Интерпретации не имею.

А дальше я видел сцену, достойную хорошей довоенной комедии, вроде "Мышьяк и старое вино". Дама выходит из воды, и начинает переодеваться. Начинает снимать лифчик. И тут из лифчика вываливаются обломки скального материала в товарных количествах.
Идем назад. Та же бухта, где в щечку целовались. Катька входит, стоит в воде, выходит, не отряхивается, снова входит, ложится и решает на время, что она живет в воде. Мальчик в гидрокостюме притаскивает осьминога, мы пугаемся от такого изуверства, но осьминога отпускают. Он его просто хотел показать родителям. Интересно, что осьминог будет рассказывать внукам. На другом краю бухты голое семейство - женщина, дочка лет 11, совсем грудной ребенок, и мужик. Женщина кричит в направлении берега "Ась!" Ася отвечает "Подплывай!"

Именно на этой прогулке и произошел инцидент, рассказанный mbla, когда нас предупреждали много раз и задолго о грядущей неотвратимой встрече со страшной доминантной собакой вести - в точности как в рассказе про маркиза Карабаса.