bgmt: (печать)
[personal profile] bgmt

Вот, пишут, помер Евтушенко.

Я над ним смеялся, как и многие другие. Смешно было, как он пыжился, как в попугайском пиджаке жаловался на Бродского, как настаивал, что он великий.

Но подо всем этим был поэт Евтушенко. Он немного написал хорошего, но написал. То есть он был поэтом. И даже то, что трудно назвать хорошим, помнится – включая дурацкое “Окно выходит в белые деревья”, где есть строчка про профессора, который забыл правила деленья. Наверно, к этому сводились познания Евтушенко в математике. И однако стихотворение я почти целиком помню наизусть.

Он и Вознесенский. Наш обеднённый язык не имеет слов для таких явлений. Окуджава у нас - “бард”, бард Окуджава и бард – ну, скажем, Дулов. Только вот Окуджава был культурным явлением, изменившим суть жизни в шестидесятые, а Дулов не был. Евтушенко и Вознесенский выступали на переполненных стадионах, сейчас это, наверно, для многих смешно: ах, какой наивный был народ. А это был глоток свежего воздуха – тот самый, я думаю, который снова стал нужен кое-кому из молодых, оттого и вышли в прошлое воскресенье; но долгое время он не был нужен просто никому. Не политического свежего воздуха, а просто кислорода. Слово для этого – трибун, что ли? Но звучит смешно, а другого нет.

Есть словарь для размещения по ранжиру в установленных жанрах. Нет словаря для описания людей, меняющих общество. Без Евтушенко жизнь бы была другой, худшей.

И именно не на хороших стихах это видно. “Бабий Яр” - не хорошие стихи. Сила их воздействия, вероятно, не видна сейчас. Тогда пусть она будет видна косвенно: Шостакович написал 13ю симфонию на эти стихи. С точки зрения художественной этого не надо было делать, это худшая из его симфоний. С точки зрения тектонических сдвигов культуры это было необходимо сделать, он не мог иначе.

В фильме про Евтушенко и Бродского Евтушенко похож то ли на павлина, то ли на попугая. Попугай – очень важная птица. И у Стивенсона, и у Стругацких, и, наверно, на самом деле. Попугай не связан условностями и говорит, что думает. “Выйдя в отставку, Никита Хрущев попросил Евгения Евтушенко передать свои извинения всем писателям, с кем вел себя недостойно и грубо”, легко нахожу я сейчас в гугле. Хрущёв, видимо, был единственным советско/российским руководителем, который умел учиться. Говорить связно не умел, а учиться умел, и памятник себе на могиле поручил сделать тому самому Неизвестному, которого гнобил в знаменитом разговоре; и вот извинения передал через Евтушенко. Они все равны: Хрущёв, Неизвестный, Евтушенко. Они придали жизни смысл, когда казалось, что смысла больше нет: войну вот выиграли, а вокруг – 49й или 53й год. Они все – во всяком случае, Хрущёв, Евтушенко, Вознесенский - были наивны. И совершали плохие поступки, и брались за то, чего часто не умели. Я думаю, что из смертельной духоты может вывести только наивность. Галич куда лучший поэт, чем Окуджава; но глотком свежего воздуха был Окуджава, и душу страны, простите за пафос, спасал Окуджава с его абсолютной простотой. Хорошо бы сейчас появился кто-нибудь, чья наивность спасёт. Не похоже, но очень бы хотелось.

Если кому-нибудь покажется, что я недостаточно хорошо говорю о Евтушенко, он ничего не понял в этом тексте. Ну а если покажется, что слишком хорошо - воздержитесь от комментария, будьте добры.

This account has disabled anonymous posting.
If you don't have an account you can create one now.
HTML doesn't work in the subject.
More info about formatting

Profile

bgmt: (Default)
bgmt

March 2022

S M T W T F S
  1 2345
6789 101112
131415161718 19
20 212223242526
2728293031  

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jun. 11th, 2025 04:10 pm
Powered by Dreamwidth Studios