![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
про Париж, про переводы, про вообще
Вера Мильчина: «Больше всего в Париже мне нравятся таблички с названиями улиц»
Переводчик и историк культуры — о домоправительнице Бахтина, страсти пантеры, ввозе свинины в Париж XIX века, программках в «Комеди Франсез», а также о том, почему комментировать — страшно увлекательно
— Насколько я знаю, вы пришли к истории повседневной жизни через переводы. Как это произошло и почему вы выбрали именно Францию в первой половине XIX века?
— Если начинать с самого начала, надо сказать, что я училась на романо-германском отделении филфака МГУ. Но одновременно я ходила в семинар к Турбину , на русское отделение. Дело в том что на филологическом факультете МГУ в ту пору, когда я там училась, в 1970–1975 годах, работало много толковых и знающих преподавателей (в частности, на кафедре французского языка), но харизматических лекторов, которые могли бы потрясти воображение, среди литературоведов было, прямо скажем, немного. На этом фоне Турбин выделялся — и делал это совершенно сознательно; он был такой ловец душ человеческих, приковывавший к себе внимание юных существ. Ну, представьте, например: 1971 год, застой, сидит аудитория — человек сто, в основном, конечно, барышни лет восемнадцати. А Турбин, рассказывая про «Руслана и Людмилу», называет Черномора летающим импотентом. Сейчас это звучит, пожалуй, пошловато, но нам тогда казалось, что это так интересно, так живо!
Так вот, у Турбина был семинар, на который неофициально можно было ходить людям с других отделений. Вот я и ходила, и в результате получилось так, что я занималась параллельно и французской, и русской литературой. Я никак не могу себя сейчас назвать последовательницей Турбина. Но я ему очень благодарна за несколько вещей: во-первых, благодаря ему участники семинара прочли много таких книг, от Николая Анциферова до Гастона Башляра , о которых прежде даже не подозревали. А во-вторых, именно в семинаре Турбина я познакомилась с теми людьми, которые для моего, так сказать, становления как историка литературы сделали больше, чем все профессора вместе взятые.==================
Дальше читайте в самом источнике.
no subject
no subject