вопрос к историку человека

[bgmt]

Мы (понятно, кто мы) много читали про сталинское время. Я застал его ребёнком, и я помню, как мне становилось страшно, когда на улице мама обращалась ко мне по-французски (она пыталась меня учить, я сопротивлялся): у меня было твёрдое убеждение, что на улице нельзя говорить не по-русски, опасно. Мне вроде никто этого не объяснял, да и не то чтобы это было особенно верно.
Лучшее, что я читал - это не лагерные романы, а "До свиданья, мальчики". За счёт умолчаний и за счёт абсолютно понятной (нам) амбивалентности.
Но вот чего я никогда, никогда не читал - в романах или в дневниках, и в рассказах не слышал - это того, как чувствовал себя среди всеобщего оптимизма и энтузиазма человек, который понимал, что вокруг делается. Они ж были? Хотя кто они были, приходится гадать и говорить себе: ну вот Эренбург, он умный еврей, царедворец, он до того написал "Хулио Хуренито" и "12 трубок", он написал потом "Да разве могут дети юга", он всё видел и всё понимал; но это логический вывод, доказательств нет. Вот, казалось мне, Чуковский, ну как он мог поддаться? Но вышли дневники Чуковского, и непохоже, что Сталина он хвалил для гебешного читателя. Хотя и тут не доказать. Вот Зощенко; что у него стёб, что нет? Я не знаю.
Но, конечно, были. Безымянные для нас. Для меня, по крайней мере.
Так вот - как себя чувствовал человек, окружённый страной молодого фашизма, честно принимающей себя за страну светлого будущего? Что было у него в голове, когда он  себя не выдавал ничем, нигде и никогда? Это ведь не то, что мы называли в 60-70е внутренней эмиграцией, не то, что называем ею сейчас. Это абсолютное молчание. Человек же не может без общества, значит, у таких людей были друзья; но я сомневаюсь, чтобы многие из таких могли позволить себе роскошь откровенности с друзьями.
Прав ли я, что это нигде не описано (ну, кроме Орвелла)(мне справедливо отвечают, что у Орвелла тоже нет)?

История занимается событиями. Человек живёт не в среде событий, а в среде восприятия событий. Это единственное, что было бы мне в истории интересно. Но где эти историки?

Comments

[http://users.livejournal.com/cunctator_/]

Так ведь интеллектуалы, (даже умеренные?) возможно, уже подросли.
Под навязыванием открытости я понимаю лишь обращение к человеку, заинтересованность которого в получении сообщения принимается как данность. Разве от него не требуется тоже некоторое участие?
Накануне хорошо получилась похожая формулировка про ОБЭРИУтов:
http://prosto-vitjok.livejournal.com/160668.html

[bgmt.livejournal.com]

Ваша ссылка очень забавна. Я редко спорю с её автором, у нас чрезвычайно разное видение мира. Я не буду тут обсуждать, почему я с ним в этом не согласен, потому что для этого было бы разумно сформулировать гораздо более общее несогласие, а потом уже вдаваться в частности. Но дело в том, что чем вы сейчас занимаетесь? Вы "подвергаете" меня информации, которую я при чтении журнала Витька просто пропустил мимо, вполне осознанно, - а сейчас пришлось прочесть подробно. Я-то не против, но это же против вашей собственной платформы.

Логически же ваше рассуждение порочно в том, что вы смешиваете отсутствующие в русском языке артикли. "Обращение к человеку, который..." Если речь идёт о том, что я обращаюсь к конкретному человеку, о котором мне известно, что он этого не хочет, это одно. Если речь идёт о том, что по какому-то важному для меня вопросу вокруг нет и не может быть ни одного человека, который захотел бы выслушать, это совсем другое. В "нормальном" мире такова участь параноиков; им очень тяжело, их никто не хочет слушать. Ну не только параноиков, ещё остро страдающих виктимностью, нехваткой аффективности, разное. Но они всё же обычно кого-то находят, а параноик нет. (Ну кроме современного русского мира для некоторых конкретных видов паранойи). В сталинское время в таком положении квазипараноика оказывался любой человек, видящий то, что остальные активно и успешно старались не видеть.

Это неприятное чувство. Выросши в послевоенном Советском Союзе, я его не испытывал с такой остротой, конечно: были "свои". Но был случай похожего сомнения в своей адекватности. Однажды я обнаружил, что двое прямых участников некой истории, важной для меня, не помнят ни единой секунды этой истории и думают, что её просто не было. Так, что я усомнился в своей памяти. Мой прошлый мир отличался от прошлого мира других не в смысле восприятия, а в смысле фактов. Довольно жутко, если вы можете себе это представить. Это сравнение воспоминаний происходило в 82 г в эмиграции, когда не было никакой возможности спросить у других, другие были в Советском Союзе. И исключительно благодаря Горбачёву, который с 87 года открыл нам возможность ездить в Россию, я смог спросить, как было дело, ещё у одного человека; случись открытие границы на несколько лет позже, я бы уже не смог, этот человек умер потом. Оказалось, что он слово в слово помнит то, что я. Это было сильным облегчением. Сверка своего восприятия действительности с другими - не замечается как важный процесс, если он идёт нормально. Если его нет - возникает то, что я рассказал.

[http://users.livejournal.com/cunctator_/]

У меня нет платформы, я пытаюсь разобраться. То, что вы описали в последнем сообщении (и в исходном посте) мне, примерно, понятно. Я не был уверен в том, приписываете ли вы именно это ощущение интеллектуалам 19 века, потому что в этом контексте оно больше похоже на описанное у Витька. Я встречал достаточно много людей, которые рассуждали в описанном там стиле, и мне было интересно, как они могут себя воспринимать настолько серьёзно в отсутствие Сталиных у них над головами.