поакыню и я
В четверг 3 марта утром я сидел в поезде, едущем на юго-запад, в Брив. Там надо было пересесть на маленький такой почти игрушечный поезд, идущий в Тулузу, и вылезти на станции Гурдон – а там меня должны были подобрать 
Мбла с тарзаниссимо. И я мог себе гулять что оставалось от четверга, пятницу и субботу, а в воскресенье на машине мы должны были уехать
обратно в Париж.
Всё это звучит прекрасно, но были накладки. Во-первых, на четверг была объявлена железнодорожная забастовка. Как всегда, понять, что где когда будет ходить, было невозможно. Поэтому билета я не покупал до среды вечером. В среду вечером пообещали, что оба поезда пойдут по расписанию, и я купил билет. Но во-вторых, чтобы добраться к 7 утра до вокзала, нужно было ехать на пригородном поезде. А вот про него уже никто ничего не обещал. Так что пришлось ночевать у друзей в самом Париже.
Ну а в-третьих, шёл снег.
Поезд вышел по расписанию. В полвосьмого утра за окном поезда стало светать. Я глянул и обомлел. Я такое, конечно, видел, но не во Франции. За окном были белые поля, хатки под снегом (как их под снегом иначе назвать?), ёлки под снегом, снежный туман. Во Франции, в марте месяце. Когда должны расцветать яблони и груши, а туманы над рекой должны быть отнюдь не снежные. Были видны дороги с двумя колеями, и медленно движущиеся машины. Очень красиво, но вот как во всём этом за мной приедут на станцию, стало как-то
непонятно. Привычки водить по снегу ни у кого из нас нет. У меня чуть больше, в Америке приходилось, но вести-то как раз должен был не я. Да и неважно – достаточно одной машины поперёк дороги, чтобы больше никто уже не проехал. (Я помню, как громадный мост в Нью-Брансвике был усеян глядящими в разные стороны брошенными машинами, их владельцы предпочли пойти домой пешком, а проехать больше не мог уже никто. Непривычные они.)
А где-то через два часа поезд остановился в чистом поле и полчаса в нём постоял. Почему, я так и не понял. После чего объявили, что пройдёт кондуктор и опросит всех, у кого какая пересадка. Опросил. Потом прошёл ещё один кондуктор и сказал, что мне не повезло. Поезд в Тулузу не подождёт (а ждать-то всего было четверть часа!), а следующий – в 2.50. То есть куковать 4 часа в Бриве на станции. Стало совсем грустно. Тут вдруг по радио объявили, что всё наоборот, нас подождут. В результате, когда мы приехали, сомневающиеся граждане пересаживающиеся устроили маленький бег на короткую дистанцию с платформы на платформу, в точности как в старом фильме
Тати.
Снег к тому времени стал странным воспоминанием. В Бриве было холодно, но никакого снега. (В Дордони он шел
иногда ночью, а утром постепенно исчезал, причём не тая, а испаряясь). Поездок – такой игрушечный, что даже туалет в нём был исключительно колоссальных размеров для инвалидов, а сиденья в вагонах все разные, живописно расположенные
то так, то сяк, и вообще таких не бывает! - шёл по рельсам, то вьющимся вдоль стен ущелий на половине высоты, то в туннелях, то по кривым виадукам, и при въезде в туннель он издавал один звук, а при выезде – другой, причем не сразу я
понял, что эти звуки мне напоминают: то, что слышишь, когда вставляешь и вынимаешь USB-устройство в компьютер под ХР. Я сидел в первом вагоне, и передо мной сквозь кабину открывался вид вперёд. Завораживающее зрелице – кто из вас
смотрел вперёд из кабины локомотива? Я – никогда.
А в Париже тем временем всё шёл снег. И в пятницу шёл, и в субботу. Аэропорты не работали, и казалось, зима никогда не кончится. Прошло две недели, и у нас на улице 20 градусов. Плюс. И, оказывается, нам светит жуткая засуха, которой снегопад совсем не помог, с ноября было сухо, и если до апреля не будет потопа, то с водой летом будет очень плохо.
Мбла с тарзаниссимо. И я мог себе гулять что оставалось от четверга, пятницу и субботу, а в воскресенье на машине мы должны были уехатьобратно в Париж.
Всё это звучит прекрасно, но были накладки. Во-первых, на четверг была объявлена железнодорожная забастовка. Как всегда, понять, что где когда будет ходить, было невозможно. Поэтому билета я не покупал до среды вечером. В среду вечером пообещали, что оба поезда пойдут по расписанию, и я купил билет. Но во-вторых, чтобы добраться к 7 утра до вокзала, нужно было ехать на пригородном поезде. А вот про него уже никто ничего не обещал. Так что пришлось ночевать у друзей в самом Париже.
Ну а в-третьих, шёл снег.
Поезд вышел по расписанию. В полвосьмого утра за окном поезда стало светать. Я глянул и обомлел. Я такое, конечно, видел, но не во Франции. За окном были белые поля, хатки под снегом (как их под снегом иначе назвать?), ёлки под снегом, снежный туман. Во Франции, в марте месяце. Когда должны расцветать яблони и груши, а туманы над рекой должны быть отнюдь не снежные. Были видны дороги с двумя колеями, и медленно движущиеся машины. Очень красиво, но вот как во всём этом за мной приедут на станцию, стало как-то
непонятно. Привычки водить по снегу ни у кого из нас нет. У меня чуть больше, в Америке приходилось, но вести-то как раз должен был не я. Да и неважно – достаточно одной машины поперёк дороги, чтобы больше никто уже не проехал. (Я помню, как громадный мост в Нью-Брансвике был усеян глядящими в разные стороны брошенными машинами, их владельцы предпочли пойти домой пешком, а проехать больше не мог уже никто. Непривычные они.)
А где-то через два часа поезд остановился в чистом поле и полчаса в нём постоял. Почему, я так и не понял. После чего объявили, что пройдёт кондуктор и опросит всех, у кого какая пересадка. Опросил. Потом прошёл ещё один кондуктор и сказал, что мне не повезло. Поезд в Тулузу не подождёт (а ждать-то всего было четверть часа!), а следующий – в 2.50. То есть куковать 4 часа в Бриве на станции. Стало совсем грустно. Тут вдруг по радио объявили, что всё наоборот, нас подождут. В результате, когда мы приехали, сомневающиеся граждане пересаживающиеся устроили маленький бег на короткую дистанцию с платформы на платформу, в точности как в старом фильме
Тати.
Снег к тому времени стал странным воспоминанием. В Бриве было холодно, но никакого снега. (В Дордони он шел
иногда ночью, а утром постепенно исчезал, причём не тая, а испаряясь). Поездок – такой игрушечный, что даже туалет в нём был исключительно колоссальных размеров для инвалидов, а сиденья в вагонах все разные, живописно расположенные
то так, то сяк, и вообще таких не бывает! - шёл по рельсам, то вьющимся вдоль стен ущелий на половине высоты, то в туннелях, то по кривым виадукам, и при въезде в туннель он издавал один звук, а при выезде – другой, причем не сразу я
понял, что эти звуки мне напоминают: то, что слышишь, когда вставляешь и вынимаешь USB-устройство в компьютер под ХР. Я сидел в первом вагоне, и передо мной сквозь кабину открывался вид вперёд. Завораживающее зрелице – кто из вас
смотрел вперёд из кабины локомотива? Я – никогда.
А в Париже тем временем всё шёл снег. И в пятницу шёл, и в субботу. Аэропорты не работали, и казалось, зима никогда не кончится. Прошло две недели, и у нас на улице 20 градусов. Плюс. И, оказывается, нам светит жуткая засуха, которой снегопад совсем не помог, с ноября было сухо, и если до апреля не будет потопа, то с водой летом будет очень плохо.