(no subject)

[bgmt]

Пост Олега Проскурина в ФБ:

РЕМАРК И МЫ

В последние дни мне не раз встречался в социальных сетях текст без названия, но за подписью: Эрих Мария Ремарк. (NB. Впервые текст стал распространяться весной 2014 года, но - по понятным причинам - сейчас он получил куда более широкий резонанс). Этот текст - не что иное, как подборка фрагментов из позднего романа Ремарка "Ночь в Лиссабоне" (в переводе Ю. Плашевского). Один из героев рассказывает о своей тайной поездке в Германию после пятилетней эмиграции. События рассказа приурочены к 1939 году. (Ниже воспроизводится не тот текст, что распространяется в интернете - и несколько отступает от первоисточника, - а аутентичный текст перевода):

Передовые газет были ужасны - лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я купил, были когда-то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно невозможным.

Я принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная пища, привычная, как пиво.

…Только люди стали другими, я знал это. Они вовсе не были перекроены все на один лад, как я представлял раньше. В купе входили, выходили и снова заходили люди. Чиновников было мало. Все больше простой люд - с обычными разговорами, которые я слышал и во Франции, и в Швейцарии, - о погоде, об урожае, о повседневных делах, о страхе перед войной. Они все боялись ее, но в то время как в других странах знали, что войны хочет Германия, здесь говорили о том, что войну навязывают Германии другие.

…Наконец, на небольшом постаменте я увидел черный громкоговоритель. Резко освещенный прожекторами, холодный, бездушный автомат стоял перед толпой и орал о праве на завоевание всех немецких земель, о великой Германии, о мщении, о том, что мир на земле может быть сохранен только в том случае, если остальные страны выполнят требования Германии и что именно это и есть справедливость… На лицах у всех слушателей застыло одинаковое, идиотски-просветленное выражение. Они верили всему, что орал автомат. Это походило на странный массовый гипноз. И они аплодировали автомату, словно то был человек, хотя он не видел, не слышал их.

**********************

Почему-то принято признаваться в симпатиях к Ремарку с какой-то извиняющейся улыбкой: мол, давно было дело, романтизм, грехи юности… И совершенно, по-моему, напрасно. Если собственно "романическая" составляющая сюжета в большинстве романов Ремарка действительно кажется несколько "морально устаревшей" (так и в "Ночи в Лиссабоне" драматическая любовь – далеко не самое интересное), то дух и атмосферу времени он умел передавать как мало кто. Для русского читателя его наблюдения особенно любопытны и поучительны, потому что с конца 20 века России пришлось пройти путь если и не тождественной пути Германии после Версальского мира, то во многих отношениях с ним сходный. Помню, в начале 1990-х я впервые читал "Черный обелиск" - и поражался тому, до какой же степени описанная Ремарком атмосфера Веймарской Германии похожа на то, что я видел вокруг себя. Что ж, пришло, значит, время находить параллели и с Германией иной эпохи…

Кстати, я обратил внимание и еще на одну деталь. Свою историю герой рассказывает в Португалии, в русском ночном клубе Лиссабона ("Ночной клуб оказался типичным русским эмигрантским увеселительным заведением, каких после революции 1917 года множество возникло по всей Европе - от Берлина до Лиссабона. Те же аристократы в качестве кельнеров, те же хоры из бывших гвардейских офицеров, такие же высокие цены и та же меланхолия"). И оказалось, что эмигранты из гитлеровской Германии завидуют… русским эмигрантам

- Русские успели устроиться лучше, чем мы, - сказал Шварц. - Правда, они попали в эмиграцию на пятнадцать лет раньше нас. А пятнадцать лет несчастья -это кое-что значит. Можно набраться опыта.

- Это была первая волна эмиграции, - сказал я. - Им еще сочувствовали, давали разрешение на работу, снабжали бумагами, нансеновскими паспортами. Когда появились мы, сострадание мира было уже давно исчерпано. Мы были назойливы, как термиты, и не нашлось уже никого, кто поднял бы за нас голос. Мы не имели права работать, существовать и к тому же не имели документов.

Разрешение на работу и нансеновские паспорта (которые, согласно В. Набокову, "хуже волчьего билета") для беженцев из страны победившего нацизма – недостижимая мечта! (Рассказчик, кстати, пробирается в Германию с чужим и наполовину фальшивым паспортом). Ох...

Comments

[vitovtas.livejournal.com]

100% попадание, мысленно жму руку, обнимаю ( и нахально отсылаю к своим мыслям об этих же романах, высказанных 2 года назад;-)) https://vitovtas.livejournal.com/19947.html