Ну вот мог ли бы он, поздний, написать "Надю-Наденьку", или "Сладко спится на майской заре", или "Горит пламя не чадит", или "Смоленскую дорогу" и т.д. и т.д.? Я очень сомневаюсь. (Как и Бродский не мог бы написать "Пилигримов").
То, что я называю стилизацией под самого себя, может и иначе называться, это неосознанная вещь, она, кстати, встречается у исполнителей классики — исчезновение той непосредственности, которая была очень слышна сначала (и не всегда нужна: никакой непосредственности у Гульда, скажем, нет, мне кажется, вместо неё — продуманность). Но есть набор приёмов, их можно и описать. Когда я ещё мог петь, а я много пел когда-то, потом связки сдохли и я не могу держать ноту, — я с лёгкостью воспроизводил манеру Окуджавы, и может быть, оттого я и слышу у него самого самовоспроизведение. А вначале его не было, естественно.