И всё же... я действительно вначале пропустил "предисловие". А там написано: <…> Пока Бродский жил в Вене, он часто приходил к нам. Один поэтический вечер за нашим столом мы записали на магнитофон. Иосиф читал нам свои новые стихи, впадая порой в непривычный нам пафос, а затем очень ясно и убедительно отвечал на наши вопросы, иногда не без гордыни. <...> <…> Аудиозапись чтения Бродского и его разговора с Элизабет и ее мужем, журналистом и писателем Хайнцем Маркштейном (1924—2009), сохранилась. В последние годы жизни Элизабет хотела видеть ее опубликованной.<…> Ну тогда всё становиться на свои места. Это был частный разговор (хоть и записанный на магнитофон), а когда у этой бабушки со временем отказало чувство "грани", она решила его опубликовать. Разговор на кухне - это разговор на кухне, он должен там и оставаться, между его участниками.
no subject
я действительно вначале пропустил "предисловие". А там написано:
<…> Пока Бродский жил в Вене, он часто приходил к нам. Один поэтический вечер за нашим столом мы записали на магнитофон. Иосиф читал нам свои новые стихи, впадая порой в непривычный нам пафос, а затем очень ясно и убедительно отвечал на наши вопросы, иногда не без гордыни. <...>
<…> Аудиозапись чтения Бродского и его разговора с Элизабет и ее мужем, журналистом и писателем Хайнцем Маркштейном (1924—2009), сохранилась. В последние годы жизни Элизабет хотела видеть ее опубликованной.<…>
Ну тогда всё становиться на свои места. Это был частный разговор (хоть и записанный на магнитофон), а когда у этой бабушки со временем отказало чувство "грани", она решила его опубликовать. Разговор на кухне - это разговор на кухне, он должен там и оставаться, между его участниками.