Мне не показалось, что у Лунгиной "нет приязни к советской власти". К власти - конечно, нет, а у кого она была в интеллигентской информированной среде?Но она живет в этой власти, благополучно к ней приспосабливается. Дело не в том, что ее мир не бинарен - простыми только дубли бывают. Существовала прослойка, не такая уж и тонкая, которая умудрялась балансировать на грани. Откровенных подлостей они не совершали, власть откровенно не уважали, но ништяками за свой труд пользовались и жили весьма неплохо, лучше многих. При той власти можно было пробиться умом и талантом, при хороших стартовых условиях и отсутствии обостренного чувства справедливости, которое заставляло выходиь на площадь и всяко ложиться головой под трактор. Определенной эластичности совести это требовало, но не слишком большой - никто из них сознательно зла не делал, в первые ряды не лез. Лунгина переводила детские книжки. Моя мама преподавала математику в ВУЗе. Большинство наших и ваших знакомых занимались делом хорошим и совершенно неподлым. Но какие-то моральные тени их преследовали. Мой, всегда невозмутимый папа, довольно эмоционально объяснял, почему он не вышел на площадь в 68 и не выйдет впредь. Но в его взвешенной и продуманой речи проскользнули интонации, заставившие меня вспомнить Бабеля - "Маня, вы не работе, холодкровней, Маня" ( а не фиг воспитывать детей без уважения к родителям, да еще начитанных). Я до сих пор не сформировала отношения к их поколению и мировоззрению, 33-40е годы рождения.
Я их и понимаю, и нет. Я помню свой юный максимализм, воспитанный одновременно советской школой, рассказами о пионерах героях и подвигах разведчиков, и родительскими рассказами, которые немедленно звали на баррикады - мама у меня была человеком эмоциональным и рассказывала лучше, чем Дима Быков. И папины отрезвляющие речи, что прежде чем лезть на баррикады, надо продумать, какую идею я защищаю, какие жертвы приношу, стоят ли он результата и не окажется ли, что результата я достигну противоположного, а также, прежде чем лезть в революционеры, мало осознать программу, но и прикинуть степень выносливости. Слава богу, не вышло из меня диссидента, папа доказал мне, что принцессы на горошине ломаются сразу, а никаких серьезных убеждений, кроме "счастья всем даром" у меня нет. Мне было лет 14-15, но папа засеял душу мне сомнениями всерьез.
Я не знаю, какие разговоры просходили дома у Лилианы Лунгиной. Трудно все понимать, сохранять конформизм, и воспитывать сына порядочным человеком. Трещина остается, это заметно в творчестве неплохого, но очень далекого от гениальности режиссера Павла Лунгина. Хотя, возможно, природа просто отдыхает на детях.
Лилиана Лунгина подарила нам лучшие книжки детсва ( ну одни из лучших). Но после "Подстрочника" отношение к ней уменя стала амбивалентным. Видимо, папа не выдрал из моей души последние споры пионера-героя.
Все сказанное - ИМХО, никак не претендующее на истину.