У меня нет чувства трагичности. У них есть неосознаваемое (и поэтому более истинное) ощущение свободы; по нашим меркам, её не было, но ощущение свободы куда важнее самой степени свободы. Это ровно то, что отличает шестидесятые от семидесятых, и отчего в шестидесятые было чувство, что возможна эволюция в нормальное общество, а в семидесятые был пшик.
Самое смешное, что пока такое чувство есть, такая эволюция возможна. История сильно завязана на индивидуальную психологию.